Дагестан – это земля, где рождается много талантливых людей: поэтов и писателей, композиторов и музыкантов, художников и мастеров прикладного искусства. Одним из таких творцов, чьи работы отличает высокое мастерство, но в силу своей природной скромности не получивший широкого общественного признания, является представитель горско-еврейского народа, уроженец Буйнакска Ягдан Ягданов.
Он всегда с трепетом относился ко всему, что связано с традициями, бытом и природой родной земли. И это явственно отразилось в его многочисленных полотнах. Небольшая часть из них находится в фондах филиала Национального музея Республики Дагестан в Буйнакске, еще часть — в частных коллекциях. Судьба многих картин неизвестна. То ли это Рука Провидения, то ли просто счастливый случай позволил одной из работ мастера кисти вернуться на родину…
Ценителю подлинного искусства, жителю Москвы, врачу Игорю Титову, друзья из Санкт-Петербурга прислали натюрморт, который случайно обнаружили во дворе дома. Скорее всего, кто-то приобрёл новую квартиру, и данная картина, видимо, не слишком вписалась в интерьер. Прочитав на оборотной стороне фамилию и имя автора: Ягдан Ягданов, а также название картины: «Натюрморт с персидской вазой», её новый владелец начал поиски информации о художнике. В Интернете ему попалась статья, опубликованная на сайте СТМЭГИ, автором которой является жительница Дербента Анджелла Рувинова, подробно рассказавшая в публикации о своём соплеменнике. У Игоря Титова возникло желание связаться с ней и передать картину какому-нибудь дагестанскому музею. Выбор пал на дербентский Музей истории мировых культур и религий, который не так давно занимался организацией выставки «Тайники души джуури», посвящённой творчеству горско-еврейских художников Дагестана. И, конечно, данная работа прекрасно вписалась бы в этот проект.
По прошествии короткого времени натюрморт оказался в стенах музея, чему сотрудники были несказанно рады: им было оказано высокое доверие. Музейная коллекция пополнилась ещё одной работой, которая написана на высоком художественном уровне.
Пример Игоря Титова, безусловно, – это проявление безграничной любви к искусству, которая заполняла и душу бессребреника и очень скромного человека Ягдана Ягданова.
Но на этом это удивительная история не окончилась…
Вскоре в гости к коллективу приехала из Махачалы давний друг музея, известный дагестанский художник, арт-директор Центра этнической культуры Дагестана Патимат Гусейнова-Шаруханова, чьи работы с самого начала украшают постоянную экспозицию, посвящённую мировым религиям. Она заметила потускневшую от времени и неблагоприятных условий хранения висевшую на стене картину. Полотно ей запало в душу, и она предложила дать ему вторую жизнь, выполнив реставрационные работы. Какие изменения произошли с картиной Ягдана Ягданова, можно было увидеть на недавно открывшейся в махачкалинском Центре этнической культуры выставке «Одна, любимая», на которой представлена графика, офорт, скульптура и живопись. В ней трудно было узнать прежний «Натюрморт с персидской вазой»: он заиграл сочными красками, ненавязчиво маня к себе зрителя.
Здесь также была выставлена скульптурная композиция «Колыбельная для мамы», автором которой является ещё один талантливый сын горско-еврейского народа, Анатолий Ягудаев. Её для экспонирования предоставила директор Музея истории города Махачкалы Зарема Дадаева, для которой «одной, любимой» выступила именно это работа. Вот что она написала в сопроводительном тексте, органично дополняющим выставленный экспонат:
«Когда он сделал для меня эту работу, Евы еще не было. Но волшебный Ягудаев тогда уже все знал и рассказал в скульптуре мою историю про материнство, нежность, любовь. В очередную нашу встречу я спросила Анатолия Михайловича про новые работы. А он – мне: «А кому они нужны, и не покупает никто». Пожаловался, что пальцы не слушаются. Я куплю, – говорю, – сделай, что посчитаешь нужным, не останавливайся только, лепи! Вот он и вылепил для меня эту скульптурную композицию. Про вечное и бесценное, с фирменными ягудаевскими цветками и божьими коровками, в которых столько любви и нежности. Когда спросила, как она называется, подумал немного и сказал: «Колыбельная для мамы. Для тебя делал». Я стояла не дыша, оглушенная предчувствием, радостью и сразу ему поверила… И теперь, спустя годы, слушаю, как дочь перед сном лопочет мне свою колыбельную, и улыбаюсь ожившей скульптуре любимого Ягудаева… Вот она, великая сила искусства! Как ода жизни всему лучшему, что случается с человеком».
Карина Мосесова
stmegi.com
