В прошлом году мы неоднократно публиковали репортажи Тейло Нисановой из Буйнакска. В них рассказывалось о группе энтузиастов, которая весной 2019 года начала работу по очистке и приведению в порядок территории еврейского кладбища. Работа проводилась под руководством Александра Писакова. До наступления сезона осенних еврейских праздников ими была также очищена территория городской синагоги, которая была закрыта на долгие тридцать лет.
Одновременно, в прошлом году сотрудник Северокавказского филиала Государственного центра современного искусства Екатерина Гандрабура, при грантовой поддержке Российского еврейского конгресса начала работу над проектом «Открывая синагогу Темир-Хан-Шура». Презентация проекта состоялась в здании синагоги и городского музея. Спустя два месяца, 21 января 2020 г., в Иерусалиме, в студии «Wild Kids Animation» Буйнакский арт-проект был продолжен.
Открыла мероприятие музеевед Наталья Копеланская. Поприветствовав гостей, она представила гостя из Владикавказа — Екатерину Гандрабуру, куратора данного проекта. Также были представлены: руководитель студии «Wild Kids Animation», известный художник-аниматор и скульптор Макс Эпштейн, продюсер–педагог студии Карина Ханания и композитор Ури Бренер. Среди почетных гостей были историки Хен Брам, Карина Шалем, Алиса Абрамова и члены кавказской общины Иерусалима.
Выступавшие поведали о том, что данный проект посвящен наследию еврейской общины Темир-Хан-Шуры (ныне Буйнакск), которая в прошлом составляла значительную долю населения города. Были продемонстрированы видеофрагменты перформанса «Еврейская сюита», видеосюжеты об открытии выставки и видеозаписи с еврейского кладбища Буйнакска.
Екатерина Гандрабура подчеркнула важность привлечения внимания к проекту лидеров общины горских евреев — как к важному объекту наследия и культуры еврейской общины: «Мы понимаем, что восстанавливать синагогу уже не имеет смысла, но открытие музея при ней для представителей горско-еврейской общины, исследователей и местных жителей может стать в будущем предметом гордости. И это позволит не только вспомнить историю, но и открыть смыслы, которые связаны с этим пространством. Я хочу выразить благодарность всем тем, кто помогал нам в открытие синагоги и презентации арт-проекта в Буйнакске:
исполнительному директору фонда «СТМЭГИ» Д.И. Данилову, Тейло Нисановой (Торонто, Канада), Александру Писакову, Джамиле Дагировой, Галине Тебевой, Анатолию Голубовскому, Марие Филатовой, Максу Эпштейну, Ури Бренеру и др. А также заместителю главы администрации г. Буйнакска Абдуле Багаутдинову, заведующему Буйнакским музеем Микаилу Дугричилову и главе общины горских евреев Буйнакска Изгиягу Пашаеву.
Следует отметить, что небольшая община горских евреев Буйнакска (примерно 30 человек) поначалу отнеслась к проекту настороженно, но спустя некоторое время ее представители начали давать интервью. Затем в городском историко-краеведческом музее Буйнакска была представлена выставка «История еврейской общины Буйнакска в лицах».
Макс Эпштейн, автор инсталляции «Синагога», рассказал о своей работе и впечатлениях от исторической синагоги Буйнакска: «Инсталляция не реконструирует интерьер синагоги, она к нему отсылает и является образом художественным, не претендуя на документальность, при этом все предметы, которые использовались в инсталляции, аутентичны и найдены непосредственно на месте, они сами настаивают на правде повествования».
Он разделил свою работу на четыре части, исследовав и зафиксировав все ценное, что удалось обнаружить в синагоге. Первая часть проекта называется «Кавказский хребет – Накрытый Стол», она выстроена из комплектов журнала «Лехаим», которых насчитывается несколько сотен. Журналы использовались в качестве модуля для выстраивания силуэта Кавказского Хребта, в предгорье которого находится Буйнакск. «Накрытый» журналами стол — это ещё и разговор о множестве других накрытых в этой синагоге столов, свидетельствующих о светской жизни общины.
Вторая часть — это ковры, текстильные пятна внутри помещения. Видимо, в этой синагоге весь пол был устлан коврами, что нетипично для синагог европейских, но, вероятно, эта модель убранства молитвенного помещения была заимствована горскими евреями у мусульманских соседей. Сохранилось лишь два из них — два ярких пятна цвета на фоне монохромного пространства.
Далее следует «Детский уголок». Автор отметил эту часть как важную, поскольку дети при синагоге готовились к бар-мицве, учили иврит и традицию. Было найдено некоторое количество картонных карточек, написанных на иврите смешным, не каллиграфическим почерком. Своего рода, синагогальный букварь. «Мне показалось, — отметил Макс, — что иврит на этих обложках — это точная метафора драмы евреев буйнакской общины».
Четвертая часть — «Книжный шкаф», в котором, вероятнее всего, всегда стояли молитвенники. Самые старые молитвенники датируются началом XIX века, что следует из дат на титульных листах. Книги лежали под толстым слоем пыли, были поедены крысами, некоторые из них были подпалены и изодраны в клочья. Остальные шкафы — мебель разного периода — были организованы в пространство, повествующее о быте синагоги до и после молитвы. В них помещена найденная посуда — стекло и фарфор очень разного качества и происхождения.
Интересно выступил и композитор Ури Бренер: «Музыкальная часть перформанса была специально подготовлена по мотивам истории синагоги в Буйнакске и, по своей сути, может носить название “Буйнакский кадиш”. Кадиш — это и поминальная молитва, и восхваление Правящего судьбами. Молитва выражает веру в то, что даже потери есть проявление Высшей воли, недоступной нам в своей полноте, которое следует принимать как благо. Именно так представлялась мне общая «интонация» музыкальной составляющей — смешение трагического и светлого, попытка увидеть благо за завесой страданий, представить безнадежность в свете надежды».
