Ровно 190 лет тому назад, 26 августа 1827 года Николай Первый подписал Указ о распространении воинской повинности на евреев. Еврейские общины должны были поставлять 10 рекрутов с одной тысячи мужчин ежегодно, в то время, как для христиан эта норма составляла 7 рекрутов с тысячи мужчин раз в два года.
Призыву в армию подлежали и еврейские мальчики, начиная с 12 лет. Маленьких солдат до достижения ими восемнадцатилетнего возраста, отправляли в школы кантонистов, расположенные за тысячи вёрст от черты оседлости — в Сибирь, на Урал, в Поволжье. Но, в силу разнообразных злоупотреблений, даже эти суровые законы зачастую применялись на практике в еще более жестокой форме. Чтобы позволить укрыться одним от призыва, еврейские общественные управления (кагалы) сдавали в рекруты других: сирот, детей вдов, мальчиков 7-8 лет, которых по ложной присяге свидетелей записывали 12-летними. Детей бедняков посылали в армию вместо детей состоятельных родителей.
Практически все еврейские солдаты теряли связь со своими семьями, оставшимися в черте оседлости. Поддерживать переписку с родными удавалось лишь немногим. А уволенным со службы солдатам было уже за 40, их родители уже не были в живых, а братья и сёстры и не подозревали об их существовании. Поэтому «николаевские солдаты», которым было разрешено селиться за пределами черты оседлости, чаще всего оставались жить там, где их заставало окончание службы.
Согласно уставу, утвержденному Николаем Первым, еврейским солдатам предоставлялась абсолютная свобода вероисповедания. Им разрешалось проводить собственные службы и молиться в полевых синагогах. Раввины должны были назначаться на должности капелланов, их содержание брало на себя правительство. Офицерам было предписано следить за тем, чтобы их подопечные-евреи не подвергались оскорблениям и насмешкам из-за соблюдения своих обрядов.
Проблема, однако, заключалась в том, что эти законы никогда толком не выполнялись. На деле кантонисты подвергались постоянному давлению, а зачастую и откровенным издевательствам с целью обращения их в христианство. В нарушение устава у них отбирались все ритуальные предметы — тфилин, молитвенники и молитвенные покрывала.
В исторической литературе сохранилось немало подобных свидетельств. Чтобы заставить Евсея Гройкопа креститься, его заставили ходить босиком по раскаленным углям. Избитому Лазарю Голину офицеры отказывали в медицинской помощи до тех пор, пока он не согласился принять православие. Унтер-офицер Илья Ицкович, сданный в кантонисты в семилетнем возрасте, тоже был вынужден сменить веру, не выдержав издевательств начальства. Отслужив двадцать лет в Сибири, он обратился к томскому военному начальнику с докладной запиской, в которой описал обстоятельства своего крещения и заявил, что желает вернуться к иудаизму.
Это стало возможным после того, как Александр Второй, взошедший на престол в 1855 году, отменил институт кантонистов. Тогда у крещеных солдат еврейского происхождения появилась возможность через суд вернуться в иудаизм. В письменных свидетельствах, данных под присягой, они сообщали о тяжких издевательствах и пытках, которые им пришлось перенести. Российские суды стали рассматривать подобные прошения в 60-е годы XIX века.
Некоторые исследователи утверждают, что у института кантонистов были и положительные стороны. По их мнению, благодаря военной службе евреи получали возможность влиться в российское общество, занять в нем более высокие позиции. В этом утверждении есть известный резон. Первым еврейским офицером Российской армии стал штабс-капитан Герцль-Янкель Цам. А некоторым евреям удалось дослужиться и до генеральского звания. Это, например, участник русско-японской войны генерал-лейтенант Михаил Грулев, военный писатель и журналист, считавшийся одно время кандидатом на пост министра обороны Российской Империи. Генерал Николай Иванов во время Первой мировой войны командовал армиями Юго-Западного фронта. Самуил Кауфман в 1902 году вышел в отставку в звании контр-адмирала. Однако для большинства призыв в армию стал не столько социальным лифтом, сколько трагедией, повлекшей за собой полный отрыв от собственных корней.
Но многие из кантонистов, в том числе и те, кто был вынужден креститься, сделали всё для того, чтобы сохранить связь со своим народом. Илья Ицкович, сданный в солдаты в семилетнем возрасте, не выдержал угроз и побоев, и принял православие. Свою историю он описал в книге «Воспоминания архангельского кантониста». Отслужив двадцать лет в Сибири, Ицкович обратился к томскому военному начальнику с запиской, в которой описал обстоятельства его крещения. В ней он заявил, что не желает обманывать кого-либо, и в церковь больше ходить не будет. Ицкович просил либо предать его суду «за отпадение от православия», либо позволить возвратить отнятые у него веру и имя. «Смутьяна» было решено отдать на увещевание к священнику, а если не раскается — перевести в другую часть. Но в конце концов ему все же удалось вернуться к иудаизму. На склоне лет бывший кантонист сообщал, что, вынужденный носить в разное время фамилии Сергеев, Архипов, Бейлин, он сумел возвратить себе свое исконное имя — Илья-Лейб Ицкович.
Борис Ентин,
detaly.co.il
