В этом году, (2015) в Москве, был переиздан Молитвенник «Молитвословъ», посвященный светлой памяти Саhалум бен Раби Зарах (23.04.58 – 01.05.2011).
Годом раньше, в Иерусалиме, под руководством координатора данного проекта Владика Гуршумова, по инициативе Фонда СТМЭГИ, при участии Бейт Сфаради, рав Гавриэль Давидов (верстка ивритского текста, редакция, графика), Веред Асор ( набор текста джуhури) и автор этих строк (восстановление текста на джуhури), приступили к подготовке переиздания Молитвенника.
О существовании харизматических лидеров того периода (конец 19 – начало 20-х вв.) у горских евреев есть мало данных. Но эти лидеры, среди которых и Асаф Пинхасов, переводчик Молитвенника «Молитвословъ» (1909г), с иврита на джуури (горско-еврейский) входят в традиционную религиозную элиту.
А.Пинхасов "пребывая» в древних еврейских текстах, отвечающие, в первую очередь его нуждам и нуждам общины, как будто они сочинены исключительно для него и его общины, глубоко и искренне "соперничает" с оригиналом молитвенника. И это состояние как Гимном, благодарственной молитвой отозвались во мне во время работы над книгой.
Год тому назад ко мне позвонил рав Адам Давидов и передал мне Молитвенник с напутственными словами: «Мы с моим сыном (рав Гавриэль) верим в тебя. Именно, ты сможешь, восстановить эту ценную книгу. Думаю, что через три дня ты закончишь ее» - резюмировал рав Адам.
Как догадываетесь, через три дня вернуть работу такого масштаба было невозможно.
И я воспользовалась захватывающим интересным исследованием.
Моя скромная деятельность заключалась в восстановление текста. Как профессиональный музейный работник, я бы назвала этот процесс – реставрацией. Но письменных источников, скорее восстанавливают. Букву за буквой, слог за слогом, слово за словом, запятую за запятой, двоеточие, точка с запятой… я восстанавливала горско-еврейский текст столетней давности.
Подробности в «Предисловие научного консультанта»
Думаю, что мы должны были бы найти подходящее слово для моей работы. Я написана корректором. Корректор, как я знаю, это человек нормализующий грамматику (исправляющий орфографические, пунктуационные, стилистические ошибки). Приблизительно так характеризуют корректора.
«Все случайности не случайности, а закономерность» - сказали умные люди.
Намедни, поддержав в руках новый Молитвенник, вдруг вспомнила, что я, еще, когда-то, работала над этой книгой. Поверьте, вспомнила только через год после восстановления «Молитвословъ» - Сидура.
…В 2002-2004 гг. я переводила её, тоже, на горско-еврейском языке, использовав кириллицу (азербайджанский вариант) для Тельмана Исмаилова. Заказал работу один из его бизнес-партнеров. Не дождавшись окончания работы (она была на этапе корректировки с нашими аксакалами) заказчик отказался от нее. Как я эти два года трудилась над книгой, это отдельный интересный, насыщенный этап моей жизни: встречи с великими теологами, изучения разных курсов в этой области…
Как-то, давным-давно, профессор Михаил Занд, приветствуя и одобряя нашу выставку в Музее Израиля, сказал: «Лия, каждый человек в своей жизни оставляет свои следы. Твои дети и выставка – это есть твои следы».
Думаю, что мой уважаемый профессор добавил бы еще и наш Сидур.
Всякая вещь возвращается к источнику своему, и всякий человек стремится к своему первоначалу.
История продолжится и без нас …
Предисловие научного консультанта
Интерес к прошлому - и близкому, и более далекому, - закономерен.
Прошлое не остается мертвым грузом, но возвращается к нам чудесным образом, глубоко в нас воплощаясь.
От наших далеких предков нам"достались" не только строение костей и группа крови, но и их душа, а может быть, и дух, который проводит общину во времени и пространстве, по своему времени, по своей истории.
Самые важные поучения в еврейском мире передавались посвященными из уст в уста, но они также очень старались, чтобы доступными для народа были и письменные источники. Таким письменным документом для горских евреев Кавказа явился еврейский "Молитвословъ" ("Молитвенник"), ставший источником великой мудрости, кладезем тайн, кладезем глубочайшего благочестия.
Община рассматривала и рассматривает эту книгу в качестве памятника значительной исторической и культурной ценности, в качестве боговдохновенной священной книги, где истинно каждое слово и каждый факт, где все подчинено одному: чувству горечи изгнания и, конечно,страстной надежды, что Бог их услышит.
...1908 г. Закончив еврейскую религиозную семинарию, возвращается к себе домой, в Дербент, молодой раввин и педагог Асаф (Эсеф) Пинхасов, с молитвенникомв руках, переведенным им на горско-еврейский язык (джуури). Год спустя при финансовом содействии М.Богатырева и Ш.Мордахаева он издает в г. Вильно эту книгу. Ещё будучи слушателем семинарии, он работал над алфавитом для будущего молитвенника, заложив в основу древнееврейский.
Другой немаловажной задачей он считал выбор диалектагорско-еврейского языка. Он не предпочел свой родной, дербентский диалект кубинскому или кайтагскому, а искал единый, доступный большинству горско-еврейский диалект, о чем свидетельствует предисловие к молитвеннику:"Так надо было написать перевод, чтобы поняли его и евреи Дагестана, и Кубы, и Ширвана".
Поистине, он блестяще справился с этой невообразимо трудной миссией.
Молитвенников до нашего времени сохранилось совсем немного. Одной из причин мог быть тот факт, что "в 1960-х годах она (т. е. книга - Л.М.) была отправлена в макулатуру" (из справки, выданной Дагобкомом КПСС). Наряду с этим вопиющим фактом в справке значилось: "Асаф Пинхасов был расстрелян в 1920 г."
В качестве другой причины можно предположить и ежедневное (дольше века!) использование оставшихся после уничтожения молитвенников, что сделало их непригодными для чтения. Вся надежда была на микрофильм, принадлежащий Национальной библиотеке в Иерусалиме, но и она не оправдалась.
С чем я столкнулась во время своей работы над уцелевшими экземплярами? Время не пощадило печать. Литеры алфавита поблекли или совсем обесцветились.
Проблема заключалась не только в том, что "столетнюю" гимель трудно было отличить от такой же "старушки" нун; даже лупа порой “терялась в догадках”: где мем софит или самех, где бет и каф, а может быть, hэй всё-таки не hэй, а хет? Проблема усугублялась еще и тем, что на протяжении столетия медленно, но верно "было проглочено" множество букв, слогов и целых слов. К примеру, в некоторых словах из 7 букв в слове отсутствовали 4! На помощь приходили ивритский текст и различные теологические толкования. Но... Надо было разобраться, к какому диалекту относятся "потерянные" языковые фрагменты (как мы уже заметили выше, А.П. использовал большей частью "нейтральный" диалект). Уже успев "подружиться" с его "почерком", я отметила для себя, что он стойко придерживается выработанного правила, принятой им системы: каждое слово должно принадлежать определённому диалекту. Сколько бы раз на 481 страницах молитвенника не было употреблено слово "зовет”, оно озвучивается исключительно на дербентском - (огол зэрэ )זראאגל.
Ни одного случая не оказалось, чтобы это слово было воспроизведено кубинским диалектом; но в то же время некоторые другие слова были написаны и, следовательно, должны звучать только на кубинском диалекте.
Более чем достаточно оказалось типографских опечаток. От того, как написано, например, слово, означающее в переводе "горький, горечь"- תלח или תחל зависело значение целой главы:
Блестяще выполненный Асафом Пинхасовым перевод всё же требовал ещё и другого, нового, "свежего глаза", который поставил бы последний штрих в "Молитвеннике".
Но, конечно, осуществляя свою задачу - донести книгу до современного читателя - нельзя было исправлять или изменять до неузнаваемости оригинальный текст. В одном месте я предпочла просто не касаться стертого ("пустого") слова, т.к. невозможно было догадаться, из какого диалекта оно взято, а неправильная,"расшифровка" могла бы нанести тексту непоправимый ущерб.
И тем не менее, эта книга, первая из переведенных на язык горских евреев, была и остается эталоном добросовестной работы переводчика и глубоко верующего человека, жемчужиной культуры безотносительно к перипетиям собственной судьбы.
Полагаю, что Асаф Пинхасов не случайно выбрал именно "Молитвенник" для обращения к сердцам и умам сородичей. Этой книгой он как бы стремился напомнить им и самому себе, откуда черпать духовные силы, так необходимые для жизни каждого из нас и общины в целом.
...Времена переменчивы. И каждому времени - временные книги. Но есть среди них и вечные: они пережили столетия, и ещё столетия им суждено пережить. Это книги, обращенные к духовным началам человека, книги, которые открывают человеку средоточие всего сущего, помогают ему приникнуть к общинным истокам...
Д-р исторических наук Лия Микдашиева
ethnoglobus.az
