Этой пожелтевшей фотографии более 60 лет. На ней молодая женщина в черной шали – солдатская вдова, зовут ее Юсуфова Шунамит Ифраимовна. Она моя бабушка. И хотя фото нарисованное, в ее лице заметны скорбь и усталость от нелегкой судьбы. Такое лицо было у всех женщин, солдатских вдов и матерей, потерявших сыновей и мужей на фронтах Великой Отечественной войны.
На их долю выпали все тяготы и лишения военного времени, это они работали, не щадя себя, трудились за троих, если надо – за десятерых, чтобы накормить, одеть и поставить на ноги не только своих детей, но и всю разоренную страну. Это они, отворачиваясь, тайком доедали за ребятишками крошки хлеба и картофельные очистки.
И в минуты отчаяния, когда жить просто не было сил, не могли позволить себе дать волю чувствам. И забыв про свою природу женскую – быть счастливой, несмотря ни на что смогли исполнить материнский долг – достойно воспитать своих детей.
Моя бабушка Шунамит родилась в знаменательный исторический год – 1917-й, в религиозной семье. Ее родители Ифраим и Ёвдит были верующими людьми. Хотя то, что мать Ёвдит доводилась родной сестрой известному горско-еврейскому сионисту, автору молитвенника «Коль Тфила» Асафу Пинхасову, уже говорит о том, насколько религиозна была их семья.
Она вышла замуж очень рано, в подростковом возрасте – в 14 лет, за своего двоюродного брата Юсиф-Сиина. Когда началась война, бабушка Шунамит ждала пятого ребенка. И в возрасте 25 лет осталось вдовой, получив извещение, что ее муж пропал без вести. От болезней за одну неделю она потеряла троих детей.
Но не ведала ни она, ни ее свекровь Ханум (мать дедушки), что их муж и сын попал в плен и ему удалось выжить – а после войны попасть в Израиль. Он так и не смог из-за «железного занавеса коммунизма» подать родным весточку, что остался живым изгоем (для своей семьи) в еврейской стране. Лишь только когда в конце 1970-х с Кавказа стали репатриироваться горские евреи, он предпринимал попытки расспросить дербентских земляков о своей семье. К сожалению, мы, его внуки, приехали позже, во время Большой алии, и его уже наверняка не было в живых. Но в душе у меня теплится надежда, что я обязательно найду его израильскую семью и смогу навестить могилу деда.
Его мама, то есть моя прабабушка Ханум, была родом из известной семьи Ханукаевых. Из 18 ее детей выжили только двое – Юсиф-Сиин и Рамбом, но и они не вернулись с войны. Говорят, она всю свою жизнь ходила в траурной одежде.
В книге Ирины Михайловой «Евреи Дербента в ВОВ» на страницах 122 и 123 я нашла их данные:
– Юсуфов Юсуф Манаширович, 1910 г.р., призван 23 июня 1941 г., рядовой – пропал без вести в декабре 1941 г.
– Юсуфов Рамбом Манаширович, 1917 г.р., призван Небит-Дагским ГВК Туркменской ССР. Рядовой 233 кп., 79 кавк. див. Погиб 2 февраля 1942 г., похоронен в с. Ново-Кривожье Донецкой обл. Украины.
Бабушка часто вспоминала, как провожала дедушку на фронт. В летний день 1941 года на Дербентском железнодорожном вокзале собралось много народу. Длинные колонны вагонов с солдатами, а рядом с ними толпы женщин, многие с детьми, провожающие в «страшное завтра» своих мужей, отцов, братьев – родных людей. Слезы, крики на разных языках, шум… Она долгое время не могла отпустить его руку, словно предчувствовала, что больше никогда не увидит любимого человека…
Когда она получила извещение, ей показалось, что вместе с уходом в неизвестность мужа рухнул весь ее мир. Чернота и пустота в душе, и от них невыносимая боль. И только глядя на дочь Ахсо и сына Шамоила, она понимала, что должна жить. И жила, и выдержала всё. Смогла дать образование детям. Дочь работала учительницей, сын журналистом.
С годами боль утихла. Но, несмотря на пережитое, бабушка всегда оставалась добрым и светлым человеком, удивительно красивой и жизнерадостной женщиной.
Дети из неполных или разведенных семей немного отличаются от детей, которые выросли в достатке в семье вместе с родителями. Такие дети через всю жизнь проносят, как шрамы на душе, то, что им довелось видеть в детстве, они более ранимы и впечатлительны.
Когда мои родители развелись, мне исполнилось шесть лет. Жизнь сразу же повернулась на 180 градусов, лишив нас родительской заботы. Отец вторым браком женился на молодой и красивой женщине. И для нас, пятерых детей, родительским домом стал маленький домик бабушки Шунамит. Со временем старшие дети были определены в интернат, а мы с младшей сестренкой остались жить, то есть выживать у нашей дорогой и любимой бабушки. Но вскоре она заболела от горя, потеряв сына и дочь, ее разбил паралич, сковавший ее на долгие 17 лет жизни.
Даже лежа в постели, бабушка учила нас всем премудростям жизни. Она всю жизнь проработала портнихой, поэтому у нее сохранилась швейная машинка «Зингер», которая стояла перед ее кроватью. На этой старенькой швейной машинке она давала нам возможность строчить без ниток на чистом листе бумаге, чтобы мы научились ровно шить. Она вязала теплые носки спицами, и сетки крючком, и, повторяя за ней, мы с детства научились вязать и шить.
Помню, она объясняла нам, как приготовить обед на небольшой печке – керогазе и как зимой растопить печь углем. Только сейчас, вспоминая детские жизненные уроки бабушки, я стала понимать, какой силой воли она обладала. Ведь этим премудростям и преодолению трудностей ее научила сама жизнь – с того самого дня, когда война отобрала у нее мужа и детей.
Бабушка Шунамит ушла из жизни 6 апреля 1987 года. Она прожила ровно 70 лет праведной жизни. И каждый раз, когда мне доводится бывать в родном Дербенте, я непременно навещаю ее могилу и долго стою у памятника без фотографии. И вспоминаю ласковые слова на родном языке и заботливые руки моей родной бабушки, солдатской вдовы, с достоинством исполнившей свой материнский долг.
И странно осознавать, что ее потомки – внуки и правнуки – проживают ныне в Израиле, там, где покоится ее муж, с которым их разлучила судьба и которого она так и не дождалась с войны…
Хана Рафаэль
stmegi.com
