Шла Первая мировая война. В Красной (Еврейской) Слободе Кубинского уезда Российской империи забирали призывников в действующую армию.
Забрали и Гавриила, сына Мардахая Ниссона Рахмана, только что достигшего призывного возраста. Родители и близкие проводили его с наилучшими пожеланиями возвращаться в добром здравии, живым. Его сразу отправили на фронт.
Через некоторое время в России произошла Февральская революция, а затем и Октябрьская. Война закончилась.
Солдаты из Еврейской Слободы, воевавшие в Российской армии, вернулись домой. А Гавриил, сын Мардахая Ниссона Рахмана, не вернулся.
Обратились, куда только могли, но о нем не было никаких вестей. Так и решили – пропал без вести.
Прошли годы, второй сына Мардахая Ниссона Рахмана, Биньямин, женился. У него родился сын – первенец. Сына назвали в честь дяди Гавриила, пропавшего без вести. Из уважения к памяти дяди его называли просто Леле (Дядя). Как родные и близкие, так и вся Еврейская слобода, называли его Леле. Никто и не знал его настоящего имени.
Леле вырос, закончил школу. Затем поехал в Баку. Получил профессию, поступил на работу, женился, обзавелся семьей. Затем поженились его сыновья, вышли замуж дочери. Леле стал отцом большого семейства – сыновей, дочерей, внуков и так далее.
В начале 70-х годов 20 века Советский Союз снял железный занавес, открыл границы. Евреи Союза устремились в Эрец Исраэль. Переехал в Израиль отец Леле – Биньямин Мардахай Ниссон Рахман – с некоторыми из своих детей. В середине 80-х годов переехал в Израиль и Леле.
Леле и его супруга были очень трудолюбивыми. Не могли сидеть сложа руки, без дела. Жена могла дома находить себе какое-либо занятие: убирать, подметать, готовить, стирать и прочее. А Леле, мастер на все руки, не находил, чем заняться. В доме все было исправно, чисто, уютно, вот и соскучился Леле. Леле одолевали мысли, уводящие его далеко, воспоминания о прошлом, ностальгия.
Леле стал искать себе места уединения, где бы он мог в одиночестве предаваться своим мыслям, чтобы он никому не мешал и ему никто не мешал… Недалеко от своего дома он нашел такое место для уединения, куда мог бы приходить на час-другой, предаваться размышлениям, воспоминаниям, а затем возвращаться домой.
И стал ходить туда каждый день. Стоял спиной к прохожим, устремив свой взгляд далеко, к горизонту, куда-то вдаль. Стоял час-два, предавался размышлениям, затем возвращался домой. Так продолжалось некоторое время, пока однажды его одиночество не нарушил некий старец очень преклонного возраста.
Каждый день, через некоторое время после того, как Леле приходил туда, появлялся и старик, стоял, стоял и уходил.
Однажды старец заговорил – вдруг – на горско-еврейском, на джуури. Обращаясь к нему тихим голосом, почти шепотом:
— Сынок, не оборачивайся ко мне! Постарайся не двигаться, не шевельнись! Бери себя в руки и стой так, как будто мы и не разговариваем. Это очень важно для меня. Что бы ни выяснилось при нашей беседе, ты ко мне не поворачивайся! Держись спокойно, мужественно, будто мы стоим – каждый сам по себе – и размышляем о своем. Пожалуйста, держись, это очень важно для меня. Я задам тебе некоторые вопросы, а ты отвечай – как можно тише. Ты из рода Мардахая Ниссона Рахмана?
— Да!
Дело в том, что у людей из рода Ниссона Рахмана лица очень похожи, словно на них очень наглядно стоит «печать» клана. Стоит знать кого-либо одного из этого рода – других можно определить без всякого объяснения и сомнения.
— Кто жив из детей Мардахая?
— Леле назвал по имени двух братьев отца и их сестер.
— Чей ты сын?
— Я – сын Биньямина, его первенец.
— Тебя зовут Леле-Гавриил?
— Да! Откуда вы знаете?
Старец промолчал, задумался, задрожал, словно задыхался, долго говорить не мог, затем продолжил:
— Больно, сынок! Только веди себя стойко! Пожалуйста, не оборачивайся ко мне. Ведь я тот самый Гавриил, чьим именем тебя назвали!
Леле, словно током поразили. Он был потрясен новостью, сообщенной стариком. С большим трудом, еле-еле, он смог взять себя в руки, сохранить спокойствие.
Старик продолжил:
— Сынок! Пожалуйста, не волнуйся, стой, как ни в чем не бывало! Я бы сейчас обнимал тебя, заключил бы в свои объятия крепко-накрепко! Целовал бы долго-долго и заплакал бы от радости многолетнего ожидания в течение долгой-долгой жизни и от боли совершенного мною греха – по незнанию и поневоле, мучавшего и терзавшего меня в течение целой жизни. Но я рад. Что же мне делать? Просил я чудо! Вот оно, наконец, совершилось!
Евреев привезли в Эрец Исраэль. Как ему было трудно общаться с другими. Ведь он знал только иврит, джуури и азербайджанский. Его никто не понимал, он тоже никого не понимал. Больной, усталый, измученный, он не мог общаться ни с кем.
Однажды к нему, больному, измученному, подошел мужчина и стал говорить с ним на иврите. Гавриил обрадовался. Подумав, что с ним говорит кто-то из местных евреев. С радостью согласился пойти к нему в дом. Они пришли к этому мужчине. Его накормили, переодели, выходили, вылечили, и он был доволен своей участью.
Однажды, когда Гавриил увидел, как они готовят пищу, он понял, что попал не к евреям. Пути обратно уже не было. Его обратили в ислам, угрожая страшной смертью, если вдруг он задумается уйти от них.
Так он стал прозелитом поневоле. И жил у арабов, попав из одного плена в другой. Затем его женили, он обзавелся семьей. Всю долгую жизнь мечтав встретить кого-нибудь из своего рода, хотя бы на миг, хотя бы мимолетом. Вс-вышний был к нему милостив, послав родного племянника, которого назвали его именем.
Старик очень волновался, дрожал, язык не мог произносить слов, которые он хотел выразить. Немного успокоившись, он попрощался и ушел. После этого старец приходил еще несколько раз. Его словно подменили. Лицо его выражало и удовлетворенность, и беспокойство. Заметно было, как он переживает. Шутка ли – ушел, когда ему не было и 19 лет, и увидел родственную душу, родного племянника, почти через 70 лет! «Сказка ли, чудо ли!» – думал он. С того дня он был очень взволнованным, словно не знал, что ему предпринять, как себя вести, как поступать, куда податься…
Он пришел еще один раз. Наверное, в последний, попрощаться. Постоял, поговорил, затем попрощался. Уходя, очень попросил Леле не выслеживать его. Он чего-то боялся.
Видимо, его домашние поняли, что с ним что-то стряслось. Конечно, стали интересоваться, следили за ним.
После того, как старик ушел, Леле не смог удержать свое любопытство. Выследил его, узнал дом, где он жил. Но после старик больше не появлялся. Леле ждал несколько дней. Затем решил пойти к нему домой. Леле постучался. Ему открыли. Когда он спросил о старике, они ответили ему грубо и ничего не сказали. После долгих просьб Леле они сказали, что старика уже нет в живых. Леле очень просил показать ему место погребения старика. Но они отказались и грубо захлопнули дверь перед ним.
Так солдат армии Российской империи, житель Еврейской Слободы Кубинского уезда Гавриил Рахманов нашел свой вечный покой на земле Израиля – на арабском кладбище.
Рая Якубова
stmegi.com
