В самом конце августа автор этих строк, сев на поезд Санкт-Петербург–Баку, отправился в столицу южного Дагестана древний Дербент. Мне этот город был интересен не только как старинная цитадель Востока, но и как духовный и интеллектуальный центр одной из самых любопытных иудейских этнических групп – горских евреев.
Путешествие началось неприятно: на весь вагон поезда по-русски говорили лишь я и некий старовер – бакинец с замечательным азербайджанским именем Василий. Неприятным моментом оказалось и грязное белье, выдаваемое прекрасными азербайджанскими проводниками за сто рублей (это в плацкартном-то вагоне). Социальный состав поезда состоял в основном из неудавшихся торговцев овощами с рынков северной столицы. Дверь между тамбуром и вагоном отсутствовала. Стекол в окнах, к сожалению, тоже не хватало (когда проезжали холодные калмыкские степи окна закрывали шерстяными одеялами). Особенно хотелось бы отметить вагон-ресторан, обедать здесь было психологически сложно: где бы вы ни сидели, за вами все время наблюдает бюст Гейдара Алиева (отца нынешнего президента Азербайджана), удивительно напоминающий Иосифа Виссарионовича.
На третьи сутки поезд въехал на территорию республики Дагестан, и чем дольше мы ехали по ее бескрайним просторам, тем чаще раздавалась «Фатиха» (первая сура Корана) – все боялись терактов. Однако, слава Б-гу, все обошлось, и к вечеру состав пришел на дербентский вокзал. Теперь необходимо дать краткую справку о городе: современный Дербент населяют, в основном, лезгины, табасаранцы и азербайджанцы, так же в городе проживают евреи, агулы, рутулы, русские, армяне и представители других народов Дагестана. История Дербента насчитывает более пяти тысяч лет. Этот город всегда входил в зону интересов крупнейших мировых держав из-за своего стратегического положения. Дербент находится на стыке неприступных кавказских гор и Каспийского моря, тем самым город является воротами из Азии в Европу. Древние стены Дербента видели многих великих завоевателей: персов и арабов, монгольские орды и воинов Амира Тимура, Надир-шаха, Петра I и многих других. Благодаря своему расположению этот город всегда был крупным торговым центром. Здесь можно было купить товары из Китая и Индии, персидские ковры, русскую и скандинавскую пушнину, в общем, все, в чем нуждался человек. Здесь с незапамятных времен существовала крупная еврейская община, с которой мне предстояло познакомиться.
Итак, в не самом лучшем расположении духа (учитывая отвратительную дорогу), я оказался на дербентском вокзале. Один, с сумкой, вечером в неспокойном Дагестане. Вспоминая информацию, которая исходит от СМИ об этой горной республике, чувствовал я себя, как минимум, некомфортно (у страха глаза велики: за ближайшим поворотом ждали Шамиль Басаев, Усама бен Ладен и их веселые друзья).
Надо сказать, что накануне своего отъезда из Питера я позвонил в правление местной еврейской общины и попросил, чтобы меня встретили. Однако я все равно очень волновался – мало ли что? Через несколько минут ожидания ко мне подошла очень приятная женщина и спросила: я ли Леонид Ланда, услышав утвердительный ответ она сказала, что меня ждут... Оказывается, члены правления общины Петр Моисеевич Малинский и Альберт Юрьевич Абрамов уже давно меня дожидаются. Познакомившись с этими людьми, любой еврей испытал бы гордость за свой народ - они (обоим за пятьдесят лет) не только встретили меня («великую персону» – студента пятого курса) и поселили в гостиницу на берегу Каспия (бесплатно!), но и разработали целую программу, в рамках которой я смог понять, как жили евреи в Дагестане, как сейчас живут и кто же такие кавказские евреи-горцы. Все это невозможно было бы осуществить без помощи руководителей общины Мишиева Меира Бенсироевича, Мишиева Павла Якутиловича и других.
Двадцать четвертое августа было посвящено знакомству с Дербентом и с еврейской общиной этого города. Дербент – типично восточный город с мечетями, экзотичными восточными базарами и кавказским гостеприимством. Город начинается в горах у могучей цитадели Нарын-Кала и прямыми узкими улочками спускается к морю, к Каспию. У подножия Нарын-Кала располагаются девять старых магалов (кварталов), населенных азербайджанцами-шиитами, дальше находятся еврейские дома (до девяностых годов 45% населения города составляли евреи). К сожалению, многие продали свои дома и уехали в Израиль, США, крупные города России, однако еврейский колорит в городе по-прежнему чувствуется. В Дербенте действует иудейская религиозная община, функционирует сефардская синагога «Келе-Нумаз» (прекрасное здание , которое ежедневно собирает евреев из разных районов города). Также в городе работает Хэсэд, отделение Сохнута и единственная в РФ газета на горско-еврейском (татском, джуури) языке – «Ватан», в этом издании работают замечательные люди. Общую численность евреев в Дербенте и Дербентском районе трудно определить, но, судя по всему, здесь более или менее постоянно проживают около восьми тысяч человек (не учитывая селений, где проживают «евреи», предки которых приняли ислам еще во время Кавказкой войны).
Надо отметить, что горские евреи в Дербенте обладают настоящим кавказским гостеприимством (наверное, не только горцы, но и наши предки-патриархи встречали так своих гостей). Если к ним приехал гость, ему не дадут заплатить даже за бутылку минеральной воды – а как иначе – ведь я еврей и они евреи... Есть о чем призадуматься нашему брату-ашкеназу...
Я приехал в Южный Дагестан не только для ознакомления с еврейским Дербентом, но и чтобы увидеть еврейские аулы. Да, как и ашкеназы, горские евреи не жили в крупных городах (кроме Дербента), основная масса проживала в селениях, часто чисто еврейских, иногда вместе с мусульманским населением. С конца шестидесятых годов XIX века евреи с гор Южного Дагестана начали перебираться в Дербент, эта миграция, в основном, не была насильственной, просто многие евреи видели свою дальнейшую судьбу в городах, с промышленностью, академическими заведениями, хорошей медициной и т. д.
Через день началось мое путешествие в горы, где единственным «живым» признаком еврейского присутствия остались старые кладбища... Еврейская община выделила мне джип, а быть водителем и проводником по азербайджанским аулам любезно согласился местный горский еврей Валерий. За сутки мы с Валерой побывали в аулах Рукель, Мугарты, Хели-Пенджик и Марага. Все эти села находятся в горах близко от Дербента. Здесь евреи жили совместно с азербайджанцами. До сих пор в каждом из указанных аулов есть еврейское кладбище, сохранность которого зависит от доброй воли местных жителей. Если в Рукеле (евр. Нукол), где проживало многочисленное еврейское население, остались лишь несколько еврейских памятников, то в Хели-Пенджике, где под охраной местного аксакала, ветерана войны, кладбище сохранилось почти полностью. В Мугарты сохранились примерно два десятка мацев, а в одном из древнейших еврейских аулов – Мараге – лишь четыре... Местное население рассказывало нам, что когда-то все эти аулы были еврейскими, о чем говорит даже топонимика: гора в ауле Марага, где находится главная мечеть селения, называется Джуутдаг, т.е. еврейская гора.
Поздно вечером мы с Валерой спустились в Дербент, а рано утром следующего дня мы с дядей Павликом (так просил себя называть один из самых интересных людей в Дербенте – господин Янкиилов), который сменил Валеру, отправились в высокогорье, которое лучше дяди Павлика не знал ни лезгин, ни еврей. Павел Янкиилов более пятидесяти лет проработал шофером в горах. Его род берет начало в еврейском Карчаге, жители этого горного села известны были своей непокорностью и гордым нравом. Так с дедом дяди Павлика почитал за честь поддерживать хорошие отношения известный предводитель лезгинских абреков Кири Буба из аула Икра. В Дербенте шутят, что если и есть в горах ваххабиты, то это дядя Павлик. Вот с таким человеком я уезжал в высокие горы Южного Дагестана. У реки Рубас мы посетили два аула на низменности – Аглаби и Хошманзиль. Благодаря знанию дядей Павликом азербайджанского языка, даже удалось посмотреть еврейские дома середины прошлого столетия – сейчас во всех них проживают мусульмане. Интересно, что о своих бывших соседях-евреях они вспоминают с большим уважением, пожилая азербайджанка на ломаном русском языке рассказывала автору, что в этих селах евреи и мусульмане всегда жили дружно, а как же иначе...
Посмотрев старое кладбище Аглаби и Хошманзиля (совр. название Рубас), мы поехали в табасаранские горы, в давно интересующий меня аул Джерах. Несмотря на то, что дядя Павлик отлично знал этот район, мы никак не могли найти это селение. И тут вновь меня удивил мой замечательный проводник. Въехав в некий табасаранский аул, он, как ни в чем не бывало, начал выяснять у местных девушек (это в горном ауле!), где жили евреи, но самое удивительное, что расспрашивал их дядя Павлик на табасаранском языке. В итоге девушки не только показали нам еврейское (кстати, очень ухоженное) кладбище с могилами начала XIX века, но и проводили нас до места, где когда-то располагался еврейский аул. Сегодня там пустырь... Дальше, через горный перевал, наш путь лежал на родину предков дяди Павлика, на землю отважнейших евреев, в горный Карчаг. По мнению многих ученых-этнографов (в частности руководителя центра «Петербургская иудаика» В. А. Дымшица) именно здесь, высоко в лезгинских горах, в Карчаге, возникло одно из первых поселений евреев на Восточном Кавказе. Также известно, что выходцы из этого селения составляют существенную часть еврейского населения Дербента и Кубы (много выходцев из этого аула проживают сейчас в Израиле и США). На меня когда-то славный и многолюдный еврейский аул произвел жутковатое впечатление – пустынная гора, на вершине которой одиноко стоит целый город из заброшенных еврейских могил, кое-где видны фундаменты домов, дядя Павлик показывает мне родник: еще на его памяти, в конце тридцатых годов, еврейки с кувшинами ходили сюда за водой, но такое ощущение, что здесь никто не живет уже много столетий, и что мы на руинах древнего еврейского селения в верхней Галилее. От надписей на памятниках мурашки бегут по коже: здесь, как и в соседнем Джерахе, многие мужчины умерли в многочисленных стычках с воинственными соседями. Над нашими головами парили орлы, было ощущение, что это отважные карчагцы обрели крылья и наблюдают за родной горой из-за облаков. Постояв еще несколько минут, мы поехали дальше в еврейское селение Араг, этот аул лежит по дороге из Касумкента (крупное лезгинское селение) в высокогорный курахский район южного Дагестана.
В Араге, где путешественники XIX столетия находили более ста еврейских домов, мы нашли лишь кладбище и полуразвалившееся здание синагоги. От местных жителей-лезгин мы узнали, что евреев здесь давно не видели, однако им доподлинно известно, что их деды были кунаками (побратимами) горских евреев. Грустно посмотрев на следы шакалов и волков между мацевами, мы двинулись дальше. Теперь наш путь лежал в высокие агульские горы, где выше кавказских облаков затерялся загадочный агульский аул Усуг. После двухчасовой тряски по горному серпантину мы въехали на главную улицу селения. Все здесь вроде, как в стандартном агульском ауле, в центре мечеть, мусульманское кладбище, могилы святых шейхов – пиры... но, не все так просто, жители соседних сел, да и сами усугцы, говорят, что они евреи, а ислам их предки приняли не то во время нашествия амира Тимура, не то в начале Кавказской войны. Один из уважаемых людей селения, глава самого могущественного клана, рассказал, что в их семье много веков хранился в качестве реликвии свиток Торы, который был продан в Дербент лишь во время голодного сорок первого года. Также он рассказывал о сельском еврейском кладбище, которое было уничтожено во время антиеврейских волнений несколько столетий назад. Попрощавшись с усугцами, поехали через очень опасный горный перевал (даже местные жители пользуются им лишь в крайних случаях) в столицу агулов древний аул Рича. Это селение существует более тысячи трехсот лет, именно здесь храбрые агулы из-за своей малочисленности (даже сейчас агулов всего пятнадцать тысяч) потерпели поражение от многочисленных монгольских орд, но не сдались, а сражались до последнего. Спастись удалось лишь нескольким семьям. Не только храбрость, но и кавказское радушие гостям (кто бы они ни были по национальности и вероисповеданию) сохранись у современных агулов в полной мере. На ночлег мы с дядей Павликом остановились у его друга Ибрагима-хаджи, только что вернувшегося из паломничества в Мекку. Принял он нас очень хорошо, выделил лучшую комнату в доме (убранную по-восточному). На полу и на стенах красовались ковры ручной работы, шкуры горных туров и овец. Дом нашего хозяина был полон контрастов, лучшая комната – комната для гостей – была убрана в традиционном стиле, но на первом этаже я с удивлением увидел евроремонт, новый телевизор и т.п.
Проснувшись утром, мы позавтракали бараньей печенью и, выпив чаю с горным медом, отправились в обратный путь. По дороге дядя Павлик показал мне еще несколько высокогорных аулов, где живут его друзья. За четыре часа я побыл гостем жителей табасаранского селения Хив, агульского аула с названием Дулдук, а также нам удалось посетить селения Мамрач и Ханжал-Кала, где еще в пятидесятые годы прошлого века жили евреи. Также, как и в других еврейских аулах, здесь царило запустение, и лишь кладбище мрачно возвышалось над фундаментами домов.
Перед тем, как вернуться в Дербент, дядя Павлик повез меня в знаменитое селение Нюгди-Мюшхюр, где до сих пор живут девять еврейских семей, многие занимаются сельским хозяйством. Мне удалось побывать в одном из еврейских домов Нюгди в гостях у пожилого еврея. У него несколько гектаров земли, где он вместе с семьей выращивает овощи, также он немного занимается бизнесом. Несмотря на то, что ему около семидесяти лет, в нем чувствуется невероятная сила, поэтому я нисколько не сомневаюсь в том, что он и один может собрать урожай хоть с десяти гектаров. На мой вопрос об антисемитизме (ведь он и еще восемь семей проживают в мусульманской среде) он только усмехнулся и показал мне увесистый, примерно с мою голову, кулак, а потом сказал, что здесь все спокойно, но, если что, он и его соплеменники сумеют за себя постоять.
Попрощавшись с гостеприимным хозяином, мы поехали назад, в Дербент, и уже через сорок минут были в городе. Дядя Павлик сразу уехал по своим делам, а я устало побрел по вечернему Дербенту в гостиницу. В Санкт-Петербург я уезжал из Махачкалы, столицы республики. У меня сложилось впечатление, что Дербент – это такой восточный Петербург, и, может, поэтому мне было там так комфортно, как нигде на Кавказе. От души хочется пожелать моим соплеменникам и представителям других народов многонационального Дагестана мира, богатства и кавказского долголетия. Я сажусь в поезд Махачкала – Ростов и покидаю суровую страну гор.
Л.Ланда
sem40.ru
