Сионистская деятельность на Кавказе началась сразу после Первого сионистского конгресса, прошедшего в 1897 г. Важным фактором сионистской активности среди горских евреев явилась традиционная связь обшины с Эрец Исраэль. Первые сионистские кружки в начале XX в. на Восточном Кавказе создали местные русские евреи.
Горские евреи очень рано, почти сразу после возникновения сионистского движения, присоединились к нему. Для сионистского движения среди горских евреев характерно то, что его возглавила не только местная интеллигенция, но, во многом, местные раввины или их сыновья. Противоречия между раввинатом и сионистами, характерного для Восточной Европы, здесь почти не было. Горские евреи восприняли сионизм как естественное продолжение тех религиозных идей, которые они впитали с молоком матери.
В 1897 г., вскоре после Первого сионистского конгресса, информация о нем достигла г. Баталпашинска на Кубани, в котором существовала небольшая горско-еврейская община. Евреи Баталпашинска делегировали двух своих сограждан Мататьягу Богатырева и Шломо Мордехаева в Харьков, где те и встретились с руководителем организации «Шомрей Цион» Михаилом Шляпошниковым. На Кавказ были отправлены сионистские брошюры на русском языке.
М. Богатырев, который вскоре переехал в Грозный, и Ш. Мордехаев, поселившийся-в Аксае, развили бурную деятельность среди евреев Северного Кавказа. Уже в 1901 г. 102 горско-еврейских семейства Северного Кавказа выступили в роли шекеледателей.
Тогда же, на рубеже веков, в Дербенте и Темир-Хан-Шуре возникли первые горско-еврейские сионистские организации. Сионистские организации горских евреев избрали Шляпошникова своим представителем на Третьем сионистском конгрессе, проходившем в 1899 г. В адрес конгресса были посланы с Кавказа приветственные телеграммы, которые Теодор Герцль прочел с трибуны, назвав их «телеграммами от черкесских евреев Кавказа».
В Темир-Хан-Шуре была создана сионистская организация им. Моше Монтефиоре, которую возглавил раввин Хизгил Мишаилов. В 1900 г. в Дербенте была создана сионистская организация «Бней-Цион». Характерно, что своими задачами члены этой организации считали изучение Торы и иврита, а также сбор средств для помощи ишуву, то есть сионизм был воспринят ими как продолжение традиции. Недаром дербентские сионисты первым делом основали свою синагогу «Шаарей Цион», а возглавили эту организацию сыновья главного раввина Дербента Якова Ицхаки Меир и Нафтали.
ЦК сионистского движения обратился к Шляпошникову с просьбой организовать прибытие на Четвертый конгресс в Лондоне 3—4 представителей горских евреев.
Два делегата от горских евреев — Мататьягу Богатырев из Грозного и Шломо Мордехаев из деревни Аксай стали участниками Четвертого сионистского конгресса. Их появление в национальной одежде произвело фурор среди сотен делегатов Конгресса.
Богатырев и Мордехаев по возвращении с Конгресса предприняли разъяснительную поездку по населенным пунктам Кавказа, рассказывая своим соплеменникам о Конгрессе, о принятых на нем решениях. Суммы пожертвований для ишува, собираемые в синагогах, заметно увеличились.
На сионистский съезд евреев Кавказа, который состоялся 20 августа 1901 г. в Тифлисе, прибыли 25 делегатов от русских, грузинских и горских евреев. Последних было 9 человек. Основной доклад сделал Менахем Усышкин. Власти закрыли съезд до того, как успели выступить делегаты от различных общин.
Новый импульс сионисткой деятельности на Кавказе придал визит Герцля в Россию в 1903 г. и проведение в том же году Шестого конгресса, делегатами которого снова были избраны Богатырев и Мордехаев. На Кавказе большую популярность получила открытка к Рош а-Шана, на которой с помощью фотомонтажа изображен Герцль, рядом с которым стоят Богатырев и Мордехаев.
Судьба пионеров сионизма на Восточном Кавказе была трагична: Шло-мо Мордехаев умер в 1923 г. после допроса в ЧК; в том же году ЧК расстреляло Мататьягу Богатырева.
В Дербенте в 1905—1907 гг. действовали две сионистские организации: «Бней-Цион» и Сионистский Союз горских евреев, которые впоследствии объединились. Открытие филиала Еврейского национального фонда придало большую интенсивность сионистской благотворительности. Среди общин горских евреев широко проводился сбор пожертвований и кампания по покупке шекелей и ценных бумаг банка Леуми.
Активная сионистская деятельность пробудила первую сионистскую алию с Кавказа, которая продолжалась вплоть до первой мировой войны. В то время была приобретена земля под Рамле — несколько тысяч дунамов. Раввин Ицхаки высказал пожелание поселить там горских евреев. Менахем Усыш-кин поддержал его, так как полагал, что горские евреи смогут легко адаптироваться в сельской местности. Было решено, что около половины этой земли будет предоставлено горским евреям. В 1907 г. большая группа евреев Дербента во главе с раввином Яковом Ицхаки поселились на этой земле, основав поселение Беер-Яков.
Не только бедные люди, бежавшие от нужды, совершали алию. В 1904 г. купец Авиев посетил Иерусалим и вернулся домой с твердым намерением репатриироваться. Он ликвидировал свое дело, и уже в 1905 г. вся семья перебралась в Иерусалим. В 1906 г. туда же переехала большая семья состоятельного еврея Эзры Саадии.
Весной 1909 г. в Эрец Исраэль репатриировалось из Грозного 64 семьи горских евреев, в том числе — родственники Богатырева. Часть из них осела в Иерусалиме, но большую часть новоприбывших местные сионистские организации поселили в галилейском поселении Маханаим.
Богатырев и Мордехаев во время Шестого конгресса обратились к Герцлю с просьбой оказать помощь в репатриации горских евреев. Находившемуся тогда в Одессе Меиру Дизенгофу был направлен список желающих репатриироваться. Но дело продвигалось медленно, а со смертью Герцля еще больше замедлилось. Богатырев с Мордехаевым решили взять инициативу в свои руки. Они создали группу из 25 состоятельных горских евреев, готовых вложить деньги в покупку земли в Эрец Исраэль, и собрали 60 тысяч рублей — сумма по тем временам огромная. Инициаторы обратились в 1908 г. за помощью к Артуру Рупину. Пока шли переговоры, шесть из двадцати пяти семей прибыли в Эрец Исраэль и временно поселились в Иерусалиме. Но остальным семьям по той или иной причине выбраться из России не удалось, и попытка создать поселение горских евреев сорвалась.
21 августа 1917 г. в Баку состоялся второй конгресс сионистов Кавказа. 6 из 28 его делегатов были горские евреи — Якубов из Дербента, Пинхасов из Армавира, Мурадов и Абрамов из Дагестана и Пинхасова, делегатка от горских евреек.
Выступивший на съезде Гиршон Мурадов рассказал об истории горских евреев и об их стремлении влиться в сионистское движение. Он призвал к сближению с русскими евреями и развитию общей еврейской культуры. Он подчеркнул, что хотя большинство горских евреев голосовали на последних выборах за эсеров, потому что поддерживают их лозунг перераспределения земли, тем не менее, они хотят репатриироваться в Эрец Исраэль.
21 июня 1919 г. в Баку состоялся Третий сионистский съезд Кавказа, где главным вопросом была немедленная массовая репатриация в связи с создавшейся в крае критической ситуацией. На съезде сообщалось, что 12 тысяч человек, в основном — горские евреи — готовы тут же отправиться в Палестину. Как рассказывали современники, семьи, решившие уехать, вытащили все свои вещи из домов на улицу и распродавали их за гроши.
Съезд решил провести репатриацию организованным порядком, был создан комитет, которому поручили собрать 210 тыс. рублей и договориться с железнодорожными и пароходными компаниями о доставке репатриантов в Палестину.
Но обстоятельства того смутного времени не позволили реализовать эту акцию. Положение в Эрец Исраэль тоже было таково, что страна не готова была принять сразу такое большое количество репатриантов, как по экономическим, так и по политическим причинам. Бюджет Сохнута был мизерным, а английские власти в начале 1920 г. вообще ограничили репатриацию, сведя ее к 16,5 тыс. человек в год.
В начале 1920-х гг. ишув стремился создать свои полицейские силы. Ставка делалась на молодежь из диаспоры, в том числе — на горских евреев. Хаим Вейцман писал Эрику Форбсу по этому поводу о том, что много молодых горских евреев, демобилизовавшихся из русской армии, умоляют помочь им репатриироваться в Эрец Исраэль, чтобы участвовать в строительстве будущего государства. По мнению Венйцмана, они могли стать костяком милиции и первопроходцами, то есть идеальным средством для подготовки почвы к большой алие.
800 молодых горских еврея подписались под письмом, которое послали с Хананом Эфраимовым в Эрец Исраэль с просьбой мобилизовать их на службу в милицию ишува. Эфраимов связался с Зеевом Жаботинеким, страстным сторонником этой идеи. Жаботинский писал после этой встречи Герберту Сэмюэлю, будущему английскому наместнику в Палестине:
Вы должны знать, что представляют собой горские евреи Кавказа: они люди простые, крепкие, сильные, мужественные, и дисциплинированные.
Эфраимов привез бумаги, подписанные 800молодыми евреями. Они пишут, что число желающих намного больше, и достигает двух тысяч.
Сэмюэля это описание не тронуло, он оставил обращение Жаботинского без ответа. Эфраимов весной 1920 г. лично прибыл в Эрец Исраэль и тут убедился, что прием сотен горских евреев в еврейскую милицию нереален.
Идея вступления добровольцем в еврейские батальоны была тесно связана с движением «Гехалуц», которое сформировалась в России в начале 1918 г. Одним из активистов движения с первых дней его создания был Гуршум Мурадов. До войны он учился в иешиве в Литве, затем в учительской семинарии в Гродно, где и познакомился с идеей сионизма. Мурадов вступил в партию эсеров, в 1917 г. был избран делегатом Учредительного собрания от этой партии. После его разгона большевиками в начале 1918 г. Мурадов полностью посвятил себя деятельности в рамках движения «Гехалуц».
Позже он был назначен наркомом Горской автономной республики, но сионистскую деятельность не прекратил. В 1920 г. он, в качестве члена ЦК Гехалуц, был послан на съезд в Саратов. В 1922 г. Мурадов был направлен делегатом на съезд халуцианского движения, проходивший в Харькове. Большевики съезд разогнали, часть делегатов была арестована. Вернувшись на Кавказ, Мурадов увидел, что сотни семей горских евреев уже распродали все свое имущество и дома в ожидании репатриации. Сюда также прибыли сотни евреев из России, считая, что только через Кавказ можно вырваться за пределы страны. Мурадов активно стал помогать им устроиться на работу, найти жилье.
В 1925 г. Мурадова вместе со многими другими активистами арестовали за сионистскую деятельность и сослали в Казахстан. Но лишения не смогли сломить его дух, он и в ссылке занимался распространением сионистской идеи. После выхода на свободу Мурадов поддерживал переписку с друзьями в Эрец Исраэль. Ему отправили пригласительную визу, но Мурадов не хотел уезжать один, оставив семью. Гуршум Мурадов вынужден был покинуть Кавказ и, так и не добравшись до Палестины, умер в конце 1930-х гг. в Москве.
После установления советской власти на Кавказе началось насильственное сворачивание сионистской деятельности. Последняя большая группа репатриантов с Восточного Кавказа выехала в Палестину в 1923 г. через Батумский порт. Единицам удавалось, легально или нелегально, покидать Кавказ вплоть до середины 1920-х гг. В середине 1920-х гг. прошли массовые аресты сионистов, политические, культурные и образовательные организации сионистов на Кавказе были закрыты.
Естественно, после установления советской власти, то есть с середины 1920-х гг., все контакты евреев Кавказа с Иерусалимом надолго прерываются.
Алия. 1970-е — 1990-е гг.
Известие о создании в 1948 г. Государства Израиль, которое в тот момент получило поддержку властей СССР, возродило надежду на репатриацию среди горских евреев. Они с нетерпением ждали со дня надень разрешения на массовую репатриацию. Житель Нальчика Бенцион Шабтай стал составлять списки семей, желающих немедленно репатриироваться. Но вскоре агенты МГБ конфисковали эти списки и стали таскать на допросы всех, кто был в них упомянут.
Во времена оттепели горские евреи осмелели, стали писать письма своим родственникам в Израиль. Обычно письма эти писали на татско-еврейском с использованием еврейского алфавита. Поскольку молодежь не знала этих букв, некоторые старые люди только тем и занимались, что писали письма для всей общины. Из Израиля в ответ стали приходить на Кавказ посылки с продуктами и культовой утварью (мезузами, талитами, тфилин).
Говоря о последних событиях в жизни евреев Восточного Кавказа, следует отметить, что рука об руку в ней идут две тенденции: рост национального самосознания и массовая эмиграция. Начиная с 1970-х гг., важнейшим фактором становится борьба евреев за право на выезд в Израиль. Горские евреи позднее, чем грузинские, и менее массово окликнулись на возможность репатриации. Тем не менее, в середине 1970-х гг. в Израиль выехало около 12 тыс. горских евреев. Для горских евреев первая волна репатриации не привела к резкому уменьшению их обшин, так как еврейские семьи продолжали оставаться традиционно многодетными.
В 1971 г. пришло известие, что можно репатриироваться в Израиль. Алия с Восточного Кавказа возобновилась. Первыми осмелились подать документы на выезд жители Северного Кавказа, имевшие тесные контакты с сионистскими активистами из Москвы и Ленинграда. Яков Пинхасов из Нальчика, который репатриировался в начале 1973 г., состоял в дружеских отношениях с активистами алии Польским, Слепаком и другими. Другой горский еврей, который решил репатриироваться под влиянием активистов из Москвы и Ленинграда и стал одним из первых агитаторов за выезд, был часовой мастер из Дербента Ярохом Абрамов. Он репатриировался с семьей в 1972 г.
ОВИР, однако, с увеличением числа просьб о выезде стал чинить всевозможные препятствия.
Центром алии стал Дербент, который был и оставался главным местом сосредоточения горско-еврейской интеллигенции. В 1970-х гг. все, кто интересовался Израилем, собирались возле синагоги на улице Таги-заде в Дербенте: обменивались информацией, полученной из писем или по радиостанции «Коль Исраэль», делились проблемами, рассказывали, как удалось преодолеть то или иное искусственно создаваемое властями препятствие. Еврейская молодежь собиралась с той же целью у кинотеатра «Комсомолец» на улице Ленина.
Число желающих уехать росло, в связи с чем цены на дома падали до очень низкого уровня, их становилось невозможно продать. Власти делали все, чтобы запугать евреев. Так, перед самым отъездом был арестован и осужден в Дербенте Пинхас Пинхасов, которого обвинили в том, что он выполнял «левую» столярную работу. В газетах велась широковещательная кампания по осуждению сионизма и шельмованию желающих репатриироваться.
Но желание жить на Святой земле было сильнее препятствий и угроз. До 1979 г. алия горских евреев неуклонно росла. Динамика этого роста соответствовала общей тенденции почти непрерывного роста алии в 1970-х гг. и ее резкого искусственного замедления с начала 1980-х гг.
Горские евреи составили в целом около 1% процентов всех репатриировавшихся в 1970-е гг. из СССР, в то время как их численность в составе еврейского населения СССР не превышала 2%. Почти все, кто выехал в те годы с Кавказа, прибыли в Израиль, не было сколько-нибудь заметного «отсева» в другие страны.
В начале 1980-х гг. отношение властей к отъезду стало более жестким. Советские власти стали все чаще отказывать в выездной визе. К середине 1980-х гг. было 64 семьи отказников из горских евреев. Кроме того, на Кавказ также стала поступать информация о трудностях, с которыми репатрианты сталкиваются в Израиле.
Репатриация возобновилась с началом перестройки и особенно усилилась после распада СССР. Ситуация в еврейских общинах Кавказа на сегодняшний день определяется, с одной стороны, перестройкой, обеспечившей возможность свободного выезда за рубеж и право на свободное осуществление национально-культурных и религиозных прав, а с другой — распадом Советского Союза.
В еврейских общинах Кавказа, как и по всему СССР, активизировали свою деятельность старые и открылись новые синагоги, возникли еврейские школы, культурные общества, газеты. Возрождается интерес к истории и культуре этих общин. Общины стали получать помощь от зарубежных религиозных, культурных и благотворительных еврейских организаций. В то же время эти усилия имеют место на фоне все усиливающегося отъезда евреев на жительство в другие страны, в основном в Израиль, США и Россию.
Причин для эмиграции несколько. Во-первых, резко, даже по сравнению с Россией, ухудшился экономический уровень жизни на окраинах бывшего СССР. Население многих регионов погрузилось в откровенную нищету, растет безработица. Уровень жизни в Азербайджане намного ниже, чем в России. Дагестан по уровню жизни занимает одно из последних мест в Российской Федерации. Во-вторых, Кавказ попал в полосу политической нестабильности и межэтнических конфликтов. В Азербайджане евреи видели армянские погромы и изгнание армян из страны. Продолжающееся военное противостояние Армении и Азербайджана чревато для молодежи призывом в действующую азербайджанскую армию. К этому надо добавить военные действия в Чечне и разгул преступности в Дагестане и Кабардино-Балкарии.
Весьма существенно на возросшую эмиграцию влияют тесные семейные, родовые и соседские связи между членами общины. Как только некоторый процент (по моим оценкам — больше половины) членов общины эмигрируют, остальные неизбежно и достаточно быстро уезжают вслед.
Нельзя сказать, чтобы власти Азербайджана, Дагестана или Кабардино-Балкарии пытались проводить политику, направленную против еврейских общин, более того, во многих местах евреи пользуются защитой и поддержкой (насколько это возможно) властей. Тем не менее, этого явно недостаточно, чтобы остановить эмиграцию. В последние годы исчезло несколько значительных общин, прежде всего тех, жители которых оказались в экстремальных условиях. Но и остальные заметно уменьшились. Горско-еврейские общины убывают не так стремительно, как, скажем, грузинские или бухарские, но все же достаточно быстро.
Многое в темпах алии зависит от конкретной общины. Темпы репатриации горских евреев различны в различных общинах: они существенно выше в Нальчике и Дербенте, чем, например, в Кубе. Характерно, что когда в начале 1990-х гг. власти предложили горским евреям Дербента открыть в школах национальные классы, то родители настояли, чтобы в качестве родного языка в них изучался не татский язык, а иврит. Одно это свидетельствует об ориентации на выезд в Израиль. Целый ряд семей, в том числе принадлежащих к местному истеблишменту, выехали из Дербента прежде всего потому, что их молодое поколение, квалифицированные и образованные люди, не могли найти работу по специальности.
По приблизительным оценкам, с начала 1990-х гг. в Израиль выехало свыше 50 тыс. горских евреев. Впрочем, на чем основаны такие оценки, не вполне ясно.
По книге "Горские евреи. История, этнография, культура" (1999г.)
